Адриенн фон Шпейр (1902–1967) Адриенн фон Шпейр (1902–1967) 

Адриенн фон Шпейр, «Три женщины и Господь»

Адриенн фон Шпейр возвращает трёх героинь евангельского повествования к богословским добродетелям:веры, надежды и любви.

Лючетта Скараффиа

В небольшой книге, опубликованной недавно в Милане уже в третьем итальянском издании, швейцарская католическая писательница, врач и мистик Адриенн фон Шпейр вовлекает читателя в мир своих оригинальных размышлений о трёх женщинах из Евангелия (Магдалина, грешница в доме фарисея, Мария из Вифании). Под её руководством мы открываем совершенно новые возможности для толкования Евангелий, которые продиктованы не только высочайшей культурой фон Шпейр, но целым рядом мистических интуиций и переживаний, вытекающих из её жизни, из её отношений с Богом.

Речь идёт о  процессе, очень чёткое объяснение которому даёт она сама: «Тот, кто читает Писание просто для того, чтобы ознакомиться с текстом как таковым, чтобы запечатлеть для себя смысл слов, событий и их связей, будет удовлетворен ‘тем, что написано’. Но тот, кто размышляет над этими же текстами с благоговением и понимает их не только разумом, но и своей живой верой, со всеми своими поисками Бога и решимостью найти Его, тот будет введён Богом ещё глубже в то, что действительно живет в Слове. Размышление, по сути, не является чисто психологическим процессом, это не монолог души с самой собой: это молитва, диалог с Богом, беседа, в которой слово Бога ведёт себя свободным и суверенным образом».

Следуя этому методу, автор вовлекает читателя в глубокую и содержательную медитацию: например, история Магдалины позволяет ей размышлять о том, как Бог вмешивается в жизнь человека, облечённого в миссию благовестия. Когда в Евангелии появляются люди, которые, подобно Магдалине, предназначены Господом для определённого служения, «мы понимаем, что в течение некоторого времени они были предметом рассмотрения и принятия со стороны Господа. Он выбрал их, принял их задолго до того, как они об этом узнали», - пишет Адриенн фон Шпейр.

В течение многих лет Господь готовит их и направляет, помогает им становиться «такими, как это требуется Ему». Это происходит даже с людьми, которые этого не осознали до конца и ответили «да»: «В открытости Бога человеку уже содержится, как живой, скрытый зародыш, также ‘да’ человека: в односторонности призвания уже заложена двусторонность встречи».

Это откровение, на первый взгляд, перечеркивает свободную волю, но Адриенн уточняет:

«Эта поддержка со стороны Господа абсолютно не означает, что Он снимает с нас ответственность; скорее, Господь укрепляет нас в правильном решении, дабы мы могли встретиться с Ним во всей полноте нашей свободной воли; чтобы благодаря Его силе в нас мы могли выбрать волю Отца».

В призыве Господа к апостолам может быть даже определённая властность и категоричность, пишет мистик. Только Бог может сотрудничать с людьми таким образом; Он может распоряжаться их судьбой: в этом смысле Магдалина - это собственность Господа, но о том, как это произошло, мы не знаем. Поэтому можно сказать (в данном случае  о Магдалине, но в целом это будет справедливо по отношению к любому человеку): «У каждого человека есть своя тайна с Господом, которую он имеет право хранить и не разглашать».

Всё есть учение: в сцене с Магдалиной у подножия креста и у гробницы «Бог учит нас, что мы не должны расспрашивать и желать знать больше, чем Он показывает нам».

В автобиографии, посвящённой первым двадцати годам своей жизни, Адриенн пытается частично раскрыть эту тайну, пытаясь прояснить, как Господь действует в подготовке душ к задаче, к которой они были призваны, даже если они этого пока не осознают. В детстве, вспоминает Адриенн, - «я писала много страниц каждый день, где пыталась прежде всего угадать, чего хочет Бог и чего хотят люди вокруг меня».

Размышление о встрече между Иисусом и грешницей в доме фарисея сосредоточено на «истине надежды», – на той новой форме надежды, которая возникает из этой встречи. «Грешница не знает, что она для Христа является подтверждением Его миссии». Её слезы – это исповедь. Даже будучи  грешницей, она не хочет предстать перед Ним с пустыми руками и несет сосуд с драгоценным елеем. Она «падает ниц, поклоняется и исповедуется». Поэтому именно грешница становится олицетворением правильных отношений с Иисусом, а не фарисей, который пригласил Христа «увидеть то, что он мог Ему предложить».

Иисус признает, что женщина знает, как любить, даже если раньше она жила без сомнения в какой-то другой любви, а для Него «любовь невозможно измерить, любовь – главное в жизни и сообразно с нею дается прощение». Грешница «искуплена безмерностью своей надежды», и именно по этой причине теперь «она принадлежит Господу в силу любви».

Третья женщина, Мария из Вифании, является олицетворением любви, потому что ей удается жить, не отделяя себя от любви к Господу.

Согласно Адриенн, противопоставление Марфы с её сестрой Марией рождается не сразу - Марфа действительно является той, кто создаёт свою встречу с Господом, кто открывает свой дом Иисусу. Но если «Марфа приняла Его в своем внешнем доме, Мария принимает Его в доме, который есть она сама». Слушая молча, Мария приходит к пониманию того, как «у Бога есть сила, дабы наполнять всё Своей любовью и таким образом насытить всё сущее, которое предназначено к любви и к слову».

Мария делает единственно необходимое, «она дает то единственное, что у нее есть, - саму себя».

Таким образом, Адриенн фон Шпейр возвращает трёх женщин к трём богословским добродетелям: вере, надежде и любви. Именно поэтому они представляют способы, которыми люди могут быть готовы принять божественную любовь, - и это компас на духовном пути.

24 октября 2018, 12:19